вторник, 26 февраля 2008 г.

Непокорный и загадочный Дахбед

Дахбед это тот пригородный район и древний городок Самарканда, который стал известен мусульманскому миру после академий знаменитого шейха Абу Юсуфа Хамадани в махалле Хушруд (под этим именем сейчас подразумевают поселок Хишрав) и Ходжа Ахрара в местности Ходжа Кафшир третий по счету центром суфизма. Дахбед стал центром суфийской течении накшбандия при жизни Махдуми А’зама – видного шейха, который избрал для своего постоянного место прибивания Дахбед. Дахбед был знаменит и до Дахбедских шейхов. Он относился к древнему пригородному району Ним–Сугуд, что в переводе означает «Половина Согдианы». Главным поселением в этом районе при тимуридах считался село Офаринкент. В последствии по названию этого большого села или городка район назвали Офаринкентский туман. Автор книги по истории Самарканда «Кандии» пишет, что Офаринкент построил самаркандский царь Гурек. Гурек был царём Согда и при правлении арабских наместников. Туман Офаринкент сохранил своё название и при правлении шайбанидов. По Вяткину при разделении Мавераннахра в 1512 году, после знаменитой битвы при Кули Малик, когда Бабур был вынужден оставить Самарканд, средняя часть долины реки Зарафшана – Миянкал (Ним–Сугуд и Сугуди Калонские туманы) а также Нурата достались в удел одному из победителей узбекских султанов - Джанибек–султану и его сыновьям. Джанибек сел в Кармине, а своего сына Искандар–султана назначил правителем Офаринкентского тумана. Он правил этим туманом до 1529 года, до смерти своего отца. При правлении аштарханидов Офаринкент продолжал служить место прибиванием хакима или бека, казия, но затем он уступил свою роль Дахбеду. В. Вяткин пишет: «Оба эти селения в числе немногих долинных кишлаков сохранили таджикское население, а первый (Офаринкент), кроме того, арабское. Современное село Кумушкент существовало уже при последних чингизидах… Здесь находились мазары Али-ота, тюркского шейха из последователей Ахмада Яссави и других чтимых и доныне лиц. В последствии здесь–же похоронен был Касимовский царевич Шигай. Селение Ванг, названия которого сохранилось до настоящего времени, упоминается при тимуридах. Оно лежит между Кумушкентом и Яны–курганом. В одной окружной меж землями селения Ванга находились земли селений, Арала и Срикучи и большого селения – Ваидж.». По Вяткину Ваидж находился на месте современного Лаиша.

Самаркандские соратники Абу Муслима

Самаркандские соратники Абу Муслима–самые знаменитые герои трилогии об Абу Муслиме. Кроме трудящихся сражавших в армии Абу Муслима в качестве пеших и конных воинов, самаркандцы в основном служили в его разведке. А разведка его состояла в целом из членов организации айяров Хорасана и Мавераннахра. Организация айяров в каждом городе имела старшину и подчинялась жёсткому уставу. По этому уставу в него не могли, вступит те ремесленники по долгу службы обслуживающих всех людей и воров и негодяев. К таким айярский устав включал такие ремесла как мясника и парикмахера. Так как основным оружием айяров было топор, носимый ими в широкой рукаве капанака (войлочной фуфайке) можно предположит, что первоначально они сформировались на основе объединения дровосеков и мясников. Организация эта существовало легально и в него между походами вступали воины, отставшие временно до призыва без работы. Внутренние дела организации были строго засекречены, и если что нибудь из их секретных дел станет известным, рассекретивший человек мог бы поплатится жизнью.

Устав айяров с изменениями и дополнениями дошёл до нас в произведении Хусайн Ваиза Кошифи «Футувватномаи султони», что в дословном переводе означает – устав султанских айяров. Султанских в смысле – благородных. В Самарканде и Бухаре айяров называли по-разному, то ахи, то фати, то джавонмард, А в конце ХIХ-го и начало ХХ-го века бухарских айяров называли олуфта и лаванд. Одного их них по имени Шукурбек в своих произведениях описывали С. Айни и А. Дониш, который грабил нечестно нажитое у богачей и раздавал бедным и студентам. А в это время в Самарканде их след простыл.

Картина описанная в «Абумуслимнаме», где Абу Муслим, получает от рук Хурдака Охангара (кузнеца) свой знаменитый топор, говорит о том что он вступил в организацию айяров и все его члены стали его братьями и сёстрами (так как в него брали и умных и смелых их числа женского пола).

Первые сражения, которые проводил Абу Муслим, показал, что он не может, осуществит свои планы без сильной разведки, так как не мог добиться успеха. Тогда всех айяров Хорасана и Мавераннахра призвал на помощь. Конечно, первыми откликнулись айяры Самарканда во главе Мехтара Боди Ялдо, который стал правой рукой Абу Муслима и однажды спасший его от гибели. С ним вместе работала знаменитая самаркандская разведчица Маджлисафруз. Маджлисафрузом однажды был освобожден от плена сам Абу Муслим попавший в сети вражеской разведки и заточенный за десятью дверьми дворца правителя, которого охраняла пятьсот воинов арабского наместника. После этого подвига её все айяры называли «Наша уважаемая сестра».

Подвиги Маджлисафруза можно сравнит с подвигами ещё одного главного героя «Абумуслимнаме» — Биби Ситти Такалбоз. Биби Ситти по утверждению автора «Абумуслимнаме» Абу Тахира Тарсуси (Тарсус – городок в Турции) была родом из Герата и по словам таджикского исследователя доктора филологических наук Курбана Восе похоронена в Герате. В 70-ие годы прошлого века по приказу коммунистических идеологов в Самарканде в местности Чашма была разрушена гробница Биби Такалбоз, так как многочисленность паломников к этой могиле напугала тогдашних руководителей. В информации опубликованной в областной русской газете «Ленинский путь» говорилась, что эта гробница принадлежала сподвижнику Абу Муслима и не является мусульманским святыней. Сразу же возникает вопрос: Тогда зачем советским атеистам понадобилось, разрушит гробницу?

Этот акт вандализма не была опротестована самаркандскими историками, знавшими действительный народно–освободительный характер восстания Абу Муслима. Не пора ли им вернутся к этой теме, и поправит свою ошибку?

То что самаркандские айяры высоко котировались, говорит следующая сцена. К Абу Муслиму привели нового айяра по имени Каррухи. «Где вы его нашли?» – спросил Абу Муслим. «— Он примкнулся к нам когда мы вышли из ворот Самарканда» – ответил один из айяров. На этом экзамен нового разведчика заканчивается. Самаркандский, значит наш!

Занимались–ли айяры грабежами? Да, занимались, но когда возникала острая необходимость, тогда по всеобщему решению грабили того, кто нажил богатство нечестным путём. А вора считали врагом всего человечества. Это ясно из той сцены, где описывается в романе неожиданная встреча айяра Мехтара Боди Ялдо Самарканди с тремя знаменитыми ворами. Мехтар Боди Ялдо без всякого сожаления убивает всех воров, а их добычу возвращает владетелю.

Основным грабителем и вором айяры считали арабских наместников. Абу Муслим на митинге народа Мерва с высокого минарета произносил речь: — Жители Мерва! Мы не воровали и не ходили к чужой постели. Единственная вина, которую выискивали у нас–то, что мы – поклонники пророка Мухаммеда и Али, их сподвижников и потомков. И не думайте, что мы проявим слабость и дадим связать себе руки. Пока наши головы на плечах и душа в теле, мы будем сражаться подобно Рустаму и Исфандияру.

Рустам и Исфандияр – герои «Шахнаме» Фирдоуси, непобедимые герои древнего Ирана.

Главным девизом восстания стала слово «адолат» – за справедливость.

Не кровожадным, а умным предстаёт образ Мехтара Боди Ялдо в народном романе «Абумуслимнаме». Он, когда побеждает богатого врага Каркиля, то не убивает а за обещание признать его учителем и выдать выкуп за свою голову в размере 80 тысяч танга отпускает Каркиля.

Этот умный разведчик за эту свою успешную работу получает от Абу Муслима ещё 80 тысяч танга, что говорит о том, что в последующем в своём родном Самарканде прожил оставшуюся жизнь без проблем. Самое главное – победит врага без крови, – было девизом Мехтара Боди Ялдо Самарканди.

Начиная с Х11-го века, когда появился таджикская версия романа «Абумуслимнаме» этот роман в каждой мехмон–хоне или чойхоне, каждый вечер чтецами преподносился народу. Поэтому не мог быт, могила этого героя забыта. Так и вышла как я думал. Доктор филологических наук, профессор СамГУ Садри Саъдиев в одной беседе вспомнил, что в тазкире Малехо Самарканди написано, что могила Мехтара Боди Ялдо Самарканди находится в кладбище Чокардиза, где начинается махалля Факиха Абу Лайса.

По соседству с этим гузаром живёт Заслуженный юрист Узбекистана Азиз Юнусов, всеми уважаемый знаток древней культуры Самарканда.

На мой вопрос он ответил, что могила с таким названием находится недалеко в двадцати шагах от мечети махалли Факиха Абу Лайса у обочины главной улицы. Эта находка настолько обрадовало меня, что всю ночь не сомкнул глаз. А на следующий день, взяв с собой профессора Садри Саъдиева, пошли в махалле Факиха Абу Лайса, где нас встретил почтенный А. Юнусов. Гробница оказалась новая и надписи на её мраморной плите тоже. Нам рассказали, что по инициативе и спонсорстве местного жителя Уткура Очилова его братья на месте старой построили новую гробницу. Так как во времена смерти Боди Ялдо (в VIII веке) надгробные камни были из кайрака, я спросил не было–ли на могиле черного кайрака? Оказалось черный кайрак засыпали землёй во время строительства новой гробницы.

В «Абумуслимнаме» написанном после четырёх веков смерти его героев, много выдуманных и смешных историй о Мехтаре Боди Ялдо, что приближает его к другому народному герою Насреддине Афанди. Народ выдумывал разные истории о своем смешном и непобедимом герое, и все это в течение более тысячи лет добавляя в устный и письменный роман «Абумуслимнаме».

Настоящее имя Боди Ялдо остаётся неизвестным. В его имени слово «мехтар» означает военачальника ранга полковника, а слово «бод» означает прозвище, так как он по земле продвигался как ветер так быстро и без шума, что его друзья за это качество прозвали «Бод». А слово «ялдо» означает самый длинный вечер зимы. Ялдо – засекреченное айярское прозвище. То, что он известен под именем «Мехтар» говорит о том что Боди Ялдо занимал в восстании Абу Муслима один из руководящих постов, был одним из военачальников. Подвиги и героизм Мехтара Боди Ялдо поражали воображения людей в течение многих столетий. Высокие человеческие качества его неоценимы.

По личной инициативе Боди Ялдо после предательского убийства Абу Муслима его останки были перевезены из Багдада в Самарканд и тут похоронены с большими почестями. Абу Муслима приравнивали к рангу святых и его считали Шохи Зиндой – живым царём. Перевести из столицы халифата останки великого врага халифа Мансура при его жизни в Самарканд равнозначно было бунту, за что мог Боди Ялдо поплатиться жизнью. Но искусный и талантливый самаркандский разведчик сумел с большим умением провести эту тайную операцию. Он как и Абу Муслим всегда побеждал и как настоящий мужчина не оставил врагу тело погибшего товарища. Вместе с Мехтаром Боди Ялдо у Абу Муслима служили и другие самаркандские айяры – разведчики как Фазл Самарканди и Куззот Самарканди. Об их подвигах рассказывается в романах «Абумуслимнаме», «Замчинаме» и «Тобутнаме». Но среди них Боди Ялдо выделялся шутовскими выходками, изобретательностью, смекалкой. Например, он изобрёл металлическое копё–внутри полую, которую заполнял твердым горючим материалом и огнём из этого копья сжигал врагов на войне. Не является–ли это его оружие предтечей современных огнестрельных оружии? Об этом герое можно много рассказать, по нашим рассказам не передать ту атмосферу и накал борьбы за справедливость, которая отражена в романе. Многие рукописи «Абумуслимнаме», которые хранятся в библиотеке Института Востоковедения Узбекистана, ждёт исследователя и издания. Среди них и узбекские версии романа.

После издания полного текста этих рукописей можно будет, говорит подробно об этих героях.

Теперь несколько слов о самаркандской могиле Мехтар Боди Ялдо. Этот герой и как исторический и как литературный герой любим народам Средней Азии, Казахстана, Афганистана, Ирана, Турции и Дагестана. Поэтому естественно будет много паломников, которым дорог память об Абу Муслиме и его соратников. Нам придётся подумать о создании условий для паломников, которые придут к могиле Мехтара Боди Ялдо. Придется, некоторые дома вокруг этой могилы снести и благоустроит гробницу героя. Нашим учёным историкам вместе с археологами придётся потрудиться определить действительно–ли в снесенном гробнице Биби Такалбоз была похоронена другой герой по имени певица, музыкантша Маджлисафруз, так как «биби» означает «мать» а такалбоз вероятно женщину–айярку.

И третье, определит место захоронения и мавзолея Абу Муслима Хорасани.

По утверждению исследователя романа «Абумуслимнаме» К. Чиллаева этот роман и его герои очень популярны у мусульман в различных странах.

Когда размер этого романа в Малайзии достиг 46 тысяч страниц, стоит подумать нам о создании огромного телесериала, который приносит, многомиллионный прибыл.

Абу Муслим родом из Мерва. Но город Мерв в XVIII веке был разрушен, и все его население бухарским эмиром Шахмурадом было переселено в города Бухара и Самарканд.

Думаю, что при хорошей организации туризма, только из Малайзии могут посетит святые места, связанные с героями этого романа миллионы людей.

Суфийские мотивы в стихах Джафара Мухаммада

Литературоведы исследующие достижение нового стиха (шеъри нав) на языке фарси в последние годы утверждают, что благодаря отражении суфийской философии в новом стихе фарсиязычная поэзия поднялся на свою классическую вершину. Но поэты Мавераннахра за 70 лет антирелигиозной советской пропаганды и насилия над видными представителями исламского просвещения, жесточайшей цензуры постепенно отошли от суфийских тем, опасаясь преследований со стороны коммунистических идеологов. Таким образом, поэты Узбекистана и Таджикистана после приобретения независимости своих республик, стали обращать внимание на отражения суфийских мировоззрений в своих произведениях. А за это упущенное для них время поэты Ирана пошли много вперед, и догнать их нашим поэтам вряд ли удастся.

Исследовательница творчества иранского поэта Сухроба Сипехри сотрудница Института востоковедения АН Узбекистана Наргис Шоалиева в 2002 году выпустила книгу «Тайна красной розы» (Ташкент, издательство «Ёзувчи»). Она в этой книге доказала, что творчество Сухроба Сипехри пропитана суфийской философией. Творчество Сухроба Сипехри имеет огромное влияние и на фарси язычных поэтов нашей эпохи.

С творчеством этого поэта знаком и таджикский поэт Джафар Мухаммад, так как он исследователь суфизма. Две первые сборники стихов Джафара Мухаммада «Веки солнца» и «Глаза дождя» принесли молодому этому сурхандарьинскому поэту славу грамотного талантливого творца болеющего душой за утери национальных ценностей в советское время.

В 2003 году Ташкентское издательство им. А. Кодири выпустило сборник стихов Джафара «Зелёный восход цвета». В стихах этого сборника суфийские мотивы занимают основное положение. Первое стихотворение этого сборника начинается строкой:

«Глазами сердца мы увидели лицо друга, но люди не знают»

Это стихотворение, написанное в форме газели, напоминает газели великого таджикского поэта Джалаладдина Руми. Стихотворение при переводе на другой язык теряет многие свои качества, как музыкальность, национальный колорит, многозначительность и т.д. Но постараемся подстрочным переводом (слово в слово) ознакомит читателя с некоторыми стихами Джафара. В стихотворении «Зелёный восход цвета» он пишет:

Небо было облачным
Земля облачным
Ветер облачным
Слово на кончике языка было облачным.
Цвет моей мысли
Ни северный
Ни южный
И ни восточный и ни западный.
Цвет моей мысли
Был как дух облачным.

Муравей зашагал
от кровеносного сосуда
шейи моей мысли,
На путь, который знал Бог
Поводырь кто?

Муравей был суфием,
Я был тростом на его руке и
по его велению двигался
Я был трость в руках Моисея.

Муравей поднимался выше,
Муравей от меня
На высоту двух листьев
На длине две смерти
И на плоскости утреннего сна была выше.

И земля и воздух
И мысли и память
И путник и путеводитель
И нищета и небытие
Все были облачными.

Я алиф, дол, забар
И зиром стал
Стал взглядом старика (пира)
Пылинкой стал на веке мюрида
и увидел,
На всех хонаках и кельях
Зикр (упоминание) Бога
было облачным.

Даже малознакомому с суфийской поэзией человеку без комментариев ясно, что поэт плывет в мире суфийских образов. Это не явный мистицизм, а своеобразное понимание окружающего мира.

Теперь взглянем, как поэт передаёт свои впечатления суфийскими образами в стихотворении «Кто за этим занавесом?»

За этим занавесом много шума
Что существует за занавесом?
Я потерял путь, куда ноги ставит не знаю.
Где путь?
Я спал, и кто мне протянет руку?
Кто за этим занавесом?

Что за человек был внутри меня?
Что за человек скрывался
за занавесом моей души?
Что за человек был тот,
кто от Млечного пути
его взгляда
Ночное небо был светлым?

Кто был тот который ходил в гости к муравью?
Кто был тот, к которому наведывался
в гости солнце?
Кто был тот, который собирал
цветы в лунный вечер.
Кормился лучом света
Нюхал цвет
Кто был тот которого я
не мог видеть
А он меня видел.

Я в этом городе Бога,
Городом Бога утерян…

Я должен уйти из этого уважаемого города
на путешествие
На тот город, где находился
друг.
Должен нести эту непокорную
голову
До того места где
находилась виселица.

Здесь имеется в виду та виселица, в которой болтался повешенная тело великого шейха Мансура.

Последние стихотворение Джафара Мухаммада из его книги «Зелёный восход цвета» свидетельствует, что новый разновидность суфийской поэзии в форме белого стиха продолжает существовать и имеет перспективы развития и она понятна всем тем читателям классической литературы, которые знакомы с газелями Хафиза, Руми, Аттара, Джами, Навои и произведениями Сухроба Сипехри.

Джафар в одном стихотворении говорит:

Это земля, которое видишь, была
отражением моей тюбетейки,
Небо, такое высокое была
точкой моего взгляда.
Эй астролог судьбы, чего
ищешь там в небесах?
То что в небе видно, частицы
моей грусти.

Поэт поднимается все выше и выше, откуда наша повседневная суета, становятся бессмысленными.

Джафар Мухаммад – хороший поэт. Его стихи любят все, потому что они лаконичны и душевно близки многим читателям. Люблю и я и как многие ожидаю выхода нового его сборника стихов.

В прошлом году осенью я побывал в Ташкенте и встретил его в Институте востоковедения, где он работает. На мой вопрос, пишет ли новые стихи, он ответил: — Для издания сборника своих новых стихов пока спонсора не нашел.

Я был очень рад, что Джафар продолжает писать новые стихи. А спонсор найдётся, когда нибудь. Мир не без добрых людей. Желаю этому прекрасному таджикскому поэту творческих успехов!

Снежный барс или лев?

В 90-ие годы прошлого столетия в Самарканде утвердили герб города. В центр герба изображен снежный барс. Тогда говорили, что по легенде, когда основали город Самарканд, снежный барс спустился с гор, увидев первых строителей города подняв переднюю правую лапу, поприветствовал и ушел.

Сразу же возникает вопрос: откуда в горах Самарканда снежный барс? Снежных барсов даже на вершинах Памира редкость. А в горах Самарканда снег тает ранней весной. Но легенде надо верит, легенда переплетена со сказкой.

Эта легенда приведена в книге истории о Самарканде «Малая Кандия», перевод и издание В. Вяткина на основе десять рукописей. Книга эта написана историком Наджмиддином Насафи в 1142 году. Теперь почитаем тот отрывок, где напечатана эта легенда:

В «Истории Самарканда» приводится такой рассказ: «Когда основали Самарканд, то первым явился палянг (леопард) из Пенджикентских гор, побродил внутри и вокруг города и ушёл. Поэтому жители города имеют сходство с палянгом. Мудрецы говорят, что эта земля (самаркандская) оказывает такое влияние, что самаркандцы в какую страну бы не явились, отличаются (от других) подобно солнцу». Теперь и читателю ясно, что в известной легенде речь идёт о палянге (леопарде, тигре), а не о снежном барсе. Лев и леопард символизируют солнце.

Такой древний город как Самарканд не мог не иметь своего герба.

Испанский посол Руи Гонсалес де Клавихо в «Дневнике путешествия в Самарканд ко двору Тимура: 1403-1406» пишет:

«На другой день, в пятницу, посланников повели осматривать большой дворец, который строился по приказанию царя. Говорили, что уже двадцать лет в нем работали каждый день. И даже теперь трудилось там много мастеров. Во дворце очень длинный вход и очень высокие ворота, и здесь же, при входе, с правой и левой стороны находились кирпичные арки, отделанные изразцами, выложенными разными узорами. А под этими арками находились как бы маленькие комнаты без дверей, то есть (углубления) с полом, выложенным изразцами, а это было сделано для того, чтобы там (могли) сидеть люди, когда во дворце находился сеньор. Сразу же за этими воротами находились другие, а за ними большой двор, вымощенный белыми плитами и окруженный богато отделанными галереями, а среди двора большой водоем, и этот двор занимает в ширину шагов триста, и через него входили в самое большое помещение дворца, куда вела очень большая и высокая дверь, отделанная золотом, лазурью и изразцами —(все) очень искусной работы. А над дверью посередине был изображен лев (на фоне) солнца, а по краям точно такие же изображения. Это был герб сеньора самаркантского. И хотя говорят, что этот дворец строился по приказу Тамурбека, я думаю, что его начал строить прежний сеньор Самарканта, так как этот герб, (изображающий) солнце и льва на нем, есть герб сеньора самаркантского, а герб Тамурбека —три круга…

Это значит, что он царь трех частей света, и этот герб он приказал делать на всех монетах и на всех предметах, которые изготавливаются по его приказанию. И по этой (причине) я думаю, что другой сеньор начал строить этот дворец, ещё до Тамурбека. Эти три кружочка наподобие буквы О встречаются и на царских печатях, и он приказывает (тем народам), которые облагаются данью, чтобы также ставили (этот знак) на своих монетах».

Как видите, тут уже речь идёт о льве. Такой образованный посол, как Клавихо не мог спутать тигра с львом или снежного барса с львом.

Улугбек и таджикский язык

Брат учёного и правителя Мирзо Улугбека Байсункур в иранской культуре оставил заметный след прежде всего тем, что поручил из более сорока разрозненных рукописей Шахнаме Фирдоуси собрат полный текст этого литературного шедевра великого поэта.

У людей малосведущих в истории этих тимуридов создавалось впечатление, что Улугбек мало внимания уделял таджикской литературе. Даже говорили, что мать Улугбека Гавхаршод была таджикоязычной, а Улугбека воспитывали в турко-язычной среде вдали от матери во дворе Амира Тимура. Действительно Улугбек в детские годы был на воспитании своей бабушки Сарай Мулк – ханум. То что Улугбек воспитался в Самарканде, а его мать Гавхаршод была обязана остаться в Герате со своим мужем Шахрухом известна всем. Но то что сочинители говорят о том, что она любила больше Байсункура, чем Улугбека маловероятно. Она скучала по Улугбеку и однажды потребовала, что – бы он оставил государственные дела и приехал в Герат. Улугбек в своем ответе писал, что это невозможно по соображению безопасности его государства.

Действительно во время его отсутствия могли нападать и захватит Мавераннахр или полностью разграбить его города. Тогда Гавхаршод вышла в путь, что бы приехать к своему сыну в Самарканд. Улугбек узнав об этом сел на лошадь и поскакал матери навстречу. Он встретил мать в Бухаре и сопровождал до Самарканда.

Доброе отношение к таджикскому языку Улугбек наследовал от Амира Тимура.

Свои письма Сахибкиран для глав иностранных государств сочинял на таджикском языке, во дворе чтец постоянно читал какое-нибудь литературное произведение на таджикском языке. Алишер Навои утверждал, что Улугбек писал стихотворения на фарси (таджикский). А что бы писать стихи на каком-нибудь языке, надо не только знать литературу на этом языке, но и тонкости и нюансы этого языка. Откуда у Улугбека такие обширные знания таджикского языка? Исследователям биографии Улугбека пришлось недолго искать. Выяснилось, что возле Улугбека в его детские годы находился талантливый поэт, сын видного сарбадара. Его звали Хамза ибн Али Малик Туси. Его нисба – Туси говорит о том, что он родом из Туса – родины великого Фирдоуси. Впоследствии этот поэт стал известен под псевдонимом Шейх Ариф Азари. Давлатшах Самарканди в своём произведении «Тазкират-уш-шуаро» пишет, что Хамза в течение нескольких лет рассказывал Улугбеку хикояты – занимательные истории. Целые четыре года до 11-летия Улугбек литературному таджикскому языку обучался у этого поэта. Отец этого поэта – Али Малик Туси от правительства сарбадарской республики получил управление одним из городов Хорасана – Исфараином.

Хамза в XV веке стал одним из известнейших поэтов. А его дядя служил у Амир Тимура рассказчиком. Так по совету своей дяди он стал воспитателем Улугбека. Всё это говорит о том, что Амир Тимур не пытал больше вражды к сарбадарам. Рассказы поэта Хамзы у Улугбека производили большое впечатление. После многих лет когда они встретились вновь Улугбек рассказывал точно со всеми подробностями то что от него в детстве слушал, доказал свою феноменальную память и привёл бывшего своего воспитателя в восторг. Может быт под влиянием этого поэта – сына сарбадара появилось у Улугбека твердое убеждение уменьшит крестьянские налоги за счёт удержания торгового налога – тамга. Его сын – Абдулатиф в своём владении Балхе отменив торговый налог – тамга привлёк в свою сторону и купцов и религиозных деятелей, так как тамга считался немусульманским налогом.

Научным языком Мавераннахра в средние века считался в основном арабский язык. Но в медресе Улугбека преподавание наук было поставлено на двух языках – арабском и таджикском. Диспуты велись на таджикском языке. Первоначально произведение Улугбека «Зиджи Гурагони» был написан на таджикском языке. Гиясиддин Джамшид Коши свое произведение «Усовершенствованные Ильханские таблицы Хакана» написал на таджикском языке.

Али Кушчи тоже имеет научные работы на таджикском языке: Трактат по арифметике; трактат «Мухамадия».

Внук Казы-заде Махмуд ибн Мухаммад более известный под именем Марием Чалаби «Комментарии к таблицам Улугбека» написал на таджикском языке. Ученик Каши Абу Али Бирджанди три – научные трактата написал на таджикском языке, среди них написанный в 1522 году «Комментарии к Гурагонским таблицам».

Всё это доказательство тому что Улугбек, соратники, ученики и последователи его считали таджикский язык важным научным языком своей эпохи и сочиняли научные труды на этом языке.

Такое отношение к таджикскому языку сохранял в дальнейшем больше всех Бабур, благодаря которому таджикский язык стал на многие века литературным и государственным языком на Индийском субконтиненте.

Абу Муслим-непобедимый Шохи Зинда

До и после знаменитого договора 712 года между царём Согда Гуреком и наместником халифата было много антиарабских восстаний недовольных грабительскими налогами мусульманских правителей. Все восстания заканчивались поражением и трагедией для Согда и его столицы Самарканда. В 746 году в Мерве Абу Муслим от имени главы дома пророка-Ибрагима ибн Мухамеда ибн Али призвал народ на восстание против Омейядов. Впервые восстание недовольных политикой халифа Марвана получил официальное одобрение со стороны дома пророка. Аббасиды, оказавшие в оппозиции воспользовались моментом, дали Абу Муслиму черное аббасидское знамя и поддержали его морально.

Восстание имел огромный успех в таких больших регионах как Мавераннахр и Иран. Войска Абу Муслима разгромили войска халифа Марвана. Новым халифом стал аббасид Ас-Саффах. Ас-Саффах не только не исполнил обещания снизить налоги, но использовал армию Абу Муслима для подавления бухарских повстанцев. Кроме того в 752 году новый халиф Абу Джафар ал-Мансур тайно назначил на месте Абу Муслима наместником Хорасана Зияда и послал его убивать Абу Муслима. Приказу халифа Мансура выступить против Абу Муслима самаркандцы не подчинились, наоборот заступились за него и начали борьбу против врагов Абу Муслима. Вскоре самаркандский дехкан по имени Баркас поймал в своём дворе скрывающую от преследователей Зияда, отрубил ему голову и принёс Абу Муслиму.

Абу Муслим в Самарканде считал себя как у себя дома. Тут у него было много соратников вместе с ним разгромивших войска халифа Марвана. Самаркандцы помнили, как под его руководством они заново построили оборонительные стены Самарканда, заново построены были сотни бойниц и бурджей. Историк Б. Гафуров пишет, что в 751 году у речки Талас (территория нынешнего города Джамбула Казахстана) войска Абу Муслима разгромили войска императора Китая напавшего на Центральную Азию с целью овладения и порабощения.

Абу Муслим не нравился Абу Джафару тем, что требовал, снизит налоги населению мусульман Ирана и Мавераннахра и имел политическую независимость, и высокий авторитет в исламском мире. В 755 году Абу Муслим, отправился в хадж и по дороге был вынужден по мусульманскому обычаю посетить главаря халифата. Так он предательски был убить по приказу Абу Джафара. Соратники Абу Муслима Малик-заде и Боди Ялдо из Багдада привезли в Самарканд останки Абу Муслима и с почётом похоронили в мазаре Ходжа Тамима Ансори. Абу Муслим еще при жизни снискал славу вождя-избавителя народа от иноземного и социального гнёта. Его считали даже равноправным преемником пророка. Траур был огромен. Сразу же стали слагать легенды, что халиф Мансур убыл его потому что на его приёме Абу Муслим в резком тоне потребовал, уменьшит все види налогов взимаемых из мусульман Ирана и Мавераннахра. Маздакитские (хуррамитские) настроенные слои население сделали из него маздакита-борца за равноправие людей, независимо от положения и богатства, рас и религий. В городе Рее (Иран) восстание возглавил бывший соратник Абу Муслима Сунбад Габр, имя которого говорить о том, что был зороастрийцем. Одного из соратников Абу Муслима звали Исхаки Турк, который распространял его идеи в Мавераннахре, говорил, что Абу Муслим, скрывается в горах Ирана, и скоро появится у нас вместе с Зардуштом возродить власть Ахурамазды. А Муканна считал, что у него внутри переселился дух Абу Муслима. В Хорасане и Мавераннахре возникали секты, которые пропагандировали идеи равенства и свободы Абу Муслима. Один из таких сект назывался «Муслимия». В начале XIX века в Азербайджане с маздакитскими идеями всеобщего равенства поднял восстание Бабак Хуррами-сын Фатимы (дочь Абу Муслима). Так в этой стране появился хуррамитская-секта. В Египте и Сирии, даже среди образованных людей распространена легенда о том, что османская династия происходила от Абу Муслима. Мусульмане Дагестана меч Абу Муслима хранили как священную реликвию. Там много легенд о том, что дагестанцы приняли ислам по призыву Абу Муслима. По свидетельству историков первые легенды об Абу Муслиме появились в десятом веке. Первым историческим сочинением об Абу Муслиме считают «Ахбар Абу Муслим сохиб ад-д’ават» Марзбони жившего в 910 - 955 годы. Это произведение до нас не дошел. Эта историческая хроника и народные легенды стали основой Абу Тахиру Тарсуси для написания первой версии романа «Абумуслимнаме».

В лагере Абу Муслима работали его историки А’ла и Талха ибн Разик, но их записи тоже до нас не дошли.

Поэтому учёние - исследователи считают «Абумуслимнаме» синтезом историко-географического и фольклорных материалов. Таджикский учёный Камчин Чиллаев в своей монографии «Народный роман «Абумуслимнаме» (Душанбе, 1985) пишет: «Создание Абумуслимнаме» традиция относит ко времени правления султана Махмуда Газневидского (998 - 1030)… Подобное утверждение содержится во всех турецких рукописях». Автор «Кандия малая» Абу Хафс Насафи (умер 1142 - 43г.) биографию Абу Муслима даёт по дастану «Абумуслимнаме», что говорит о широком распространении этого дастана в Самарканде в XII веке. Этот автор подтверждает, что соратники Абу Муслима Малик-заде Хакан и Мехтар Боди Ялдо Самарканди привезли останки Абу Муслима из Багдада в Самарканд и похоронили с почестями. Но в поздних вариантах вместо имени Малик-заде Хакана встречаем имена других героев дастана-Мизроб-шаха и Ахмади Замчи.

Так как во всех среднеазиатских рукописях «Абумуслимнаме» все три халифы-Абу Бакр, Умар и Усман упоминаются с уважением, исследователи пришли к общему мнению-в этой произведении нет ни одного элемента шиитского толка.

О популярности Абу Муслима говорит и это стихотворение Садриддина Айни:

Минули те времена, когда я был в неведении,
Когда мне не было дела ни до ислама ни до народа…
Не ведал ни об истории ислама, ни о положении народов
Я с упоением читал «Абумуслимнаме»,
В моих руках вместо газеты было «Замчинаме»,
Сказывал рассказы о Зулаби,
То удивлялся проделкам Дагули,
То взывал на помощь Мехтара Боди Ялдо.

Это стихотворение говорит о не религиозности содержания «Абумуслимнаме». Поэтому востоковед И. Брагинский в 1961 году признал «Абумуслимнаме» народным произведением и счёл возможным его публикацию.

Из Самарканда много ремесленников спешили на помощь Абу Муслиму и благодаря «Абумуслимнаме» мы знаем имена Усмани Музадуза (сапожника), Миоди Ладжамдуза (шорника), Хасани Полондуза (седельника), Алии Сарбозори (купца), Махмуди Дарзи (портного), Мехтар Боди Ялдо и других.

В советское время из 23-х рукописей «Абумуслимнаме» которые хранились в библиотеках Советского Союза ни один из них не был переведён из арабской графики в кириллицу и не был опубликован на языке оригинала. Таким образом ни турецкие ни персидско-таджикские версии «Абумуслимнаме» не были доступны современному читателю.

Посмертная слава Абу Муслима не заканчивается одним народным романом «Абумуслимнаме». Его соратники в двух последующих дастанах «Замчинаме» и «Тобутнаме» мстят за его кровь, утверждая зло не может остаться безнаказанным. Так история борьбы за справедливость Абу Муслима породила трилогию народных романов почти тысячу лет на всем мусульманском Востоке волновавших сердца людей.

Исследователь дастана «Абумуслимнаме» К. Чиллаев заметил в нём корни сегодняшней демократии. Как он подчеркивает, законы иерархии феодального общества в этом дастане заменяются законами его антимира-демократической среды. Сама иерархическая лестница сохраняется лишь внешне. Каждый герой выполняет возложенную на него функцию, сохраняя при этом личное достоинство. Автономия личности нарушается лишь по строгой необходимости ради общих и святых обязанностей.

Абу Муслим несмотря на огромный авторитет и власть командующего войсками не может подавлять волю последнего из воинов. По отношению к подчинённым он как строгий справедливый отец. Когда надо он не думает о своей высокой должности руководителя и вождя восстания, а переодевшись в простолюдина идёт ночью в разведку и освобождает друзей из плена. Так и его соратники, как Мехтар Боди Ялдо рискуя жизнь спасают его от плена.

Тысячи лет люди в образе Абу Муслима видели идеального государя, заботящего постоянно о своих гражданах, поэтому этот образ не постарел, а обрастая любовью сказателей год от года приобретал идеальные качества.

Где же похоронен Абу Муслим?

Историк В. А. Лившиц написавший эту главу в книге «История Самарканда» приводит следующую легенду: «…Когда Абу Джафар (халиф Мансур) хотель убить Абу Муслима, он произнёс имя всевышнего и обратившись в белого голубя, вырвался из рук и улетел. Эти религиозные воззрения проливают свет на осмысление мазара «Шохи-Зинда» («Живой царь») в Самарканде».

В «Кандии малой» (перевод и издание В. Вяткина, 1900 г.) в главе «Описания самаркандских мазаров» в странице 262 там где речь идёт о кладбище «Шохи-Зинда» встречается имя Амира Хорасана. А Амиром Хорасана был только Абу Муслим. Значит ещё неоткрытых тайн много у мазара «Шохи-Зинда».

Народи Хорасана и Мавераннахра под предводительством Абу Муслима одержали несколько грандиозных исторических побед. Они победили непобедимую армию Халифа и грандиозную армию Китайского императора. Абу Муслиму удалось, сломит военную машину халифата и эта победа подготовила основательную почву для приобретения независимости государств в Иране и Средней Азии.

Муаммои асосии ваҳдати милли

Муаммои асосии расидан ба ваҳдати милли мавчудияти маҳалгарои аст дар Точикистон.

Агар маҳалгарои вучуд намедошт ва дар афкори мардум аз поён то мақоми боло фарогир намебуд, ягон дасиса, ягон фитнаи маккоронаи душманони хоричи оташи чанги шаҳрвандии Точикистонро фурўзон карда наметавонист.

Гўё, ки ҳизбҳо буданду муборизаи сиёси буду дахолати хоричиву ва ғайра ин ҳама гапҳо сафсаттаанд. Он чанги шаҳрванди чанги мансабталоши буд.

Камина гарчи иштирокчии он ҳодасаҳо набуд, қариб ҳар рўз дар вақти танаффуси нисфирўзи митингҳои майдонҳои Озодиву Шаҳидонро мушоҳида кардааст.

Ҳоло баъзеҳо мегўянд, ки рўшанфикрони точик аз оқибати фалокатбори маҳалгарои огоҳ буданду барои пешгирии он коре накардаанд. Оё коре муассире карда метавонистанд, вақте ки рўшанфикрон як фарди камбизоати маошхўр буданду зери дасти роҳбарони маҳалгаро кор мекарданд.

Аммо аз рўи инсоф нест бигўем, ки аз нерўи қалам истифода накарданд. Дар мачмўаи «Замир»-и камина, ки соли 1978 нашриёти «Маориф» (Душанбе) чоп кардааст, оиди маҳалгарои ҳикояи хаёлие ҳаст, ки «Сарнавишти Кибербой» ном дорад. Дар ин ҳикоя бисёр фикрҳои муҳим ҳаст, ки адабиётшиносон ба он таваччўҳ накардаанд. Соли 1991 дар шумораи чоруми мачаллаи «Садои Шарқ» «Бузҳо ва гўсфандон» ном ҳикояи камина чоп шудааст, ки боз ин мавзўъро дунбола кардаам. Ё ки бихонед мақолаҳои каминаро, ки соли 1991 дар «Адабиёт ва санъат» ва дигар нашрияҳои Точикистон ба табъ расидаанд, аз чумла «Миллати точикро тақсим накунед!»-ро, ки 18 июл «Адабиёт ва санъат» чоп карда буд. Адибони дигар низ ба ин масъала бетараф набуданд. Нигаред ба матни суханронии Баҳром Фирўз дар анчумани даҳуми адибони Точикистон 22 апрели соли 1991, ки дар мачмўаи ў «Саҳнаи гардон» (Душанбе, 1993) чоп шудааст. Аз шоирон Камол Насрулло дар ин мавзўъ шеъри хубе дорад. Маҳалгарои дарди бедаво нест.

Агар ҳама бемории миллаткуш будани онро амиқ ҳис кунанду бар зидди он чораҳои амалишаванда биандешанд, аз он халос шудан мумкин аст.

Пеш аз ҳама ба такрори хатоҳои солҳои шўрави аксар аз як маҳал интихоб ва таъин кардани роҳбарон хотима гузоштан лозим аст. Манбаи дигари маҳалгарои донишкадаву донишгоҳҳоост. Дар Эрон абитуриент то хатми имтиҳони қабул намедонад, ки дар кадом шаҳр дар кадом донишгоҳ хоҳад хонд.

Дар Табрез ё Шероз таҳсил кародани донишчўи Хуросони як қоидаи умуми аст. Ин имкон додаст, ки дар ин кишвар пеши маҳалгароиро бигиранд. Чаро аз ин тачриба истифода намешавад?

Эҳтимол камина дар ин бобат ҳама чораҳои пуртаъсирро намедонад. Шумо чи фикру пешниҳоде доред?

Агар вазъ ҳамин тавр бимонад, маҳалгарои ба мисли минаи дерамал рўзе бо инфичоре чанги нави шаҳрвандиро оғоз хоҳад намуд. Агар ба ин пешгўии банда шакке доред, ҳикояи 20-25 сол пеш аз чанги шаҳрвандии Точикистон чоп шудаи А. Истад «Сарнавишти Кибербой»-ро хонед. Дар ин ҳикоя ногузир бо чанг анчомидани ихтилофҳои маҳалгарои пешгўи шудаанд.

Точик шудан мушкил аст

Вақте ки тифл таваллуд шуд, падару модараш точику зодгоҳаш Точикистон бошад, ҳам ҳанўз ў точик нест ба маънои томи ин калима. Точик - категорияи фарҳанги. Агар инсон ҳангоми рушду фарҳанги точикиро аз бар карда тавонад, баъд метавон точик номид. Точикони асил ва хунсоф будани мардуми баъзе ноҳияҳои кўҳистони Точикистон сафсаттае асту бас. Баъзан чунин сафсаттагўи аз чониби донишмандоне чун Юсуфшоҳи Ёқубшоҳ рух медиҳад ва мардум онро чун ҳақиқати маҳз қабул мекунанд.

Тифл дар Точикистон таваллуд шуда ба воя мерасад, даҳ сол дар мактаби миёна таҳсил мекунад, вале забони умумии адабии точикиро намедонад. Агар медонист, ба забони шифоҳии адаби гап зада метавонист.

Шарти авали точик будан донистани забони адабии точикист. Пас ў кист? Ўро данғараги, шуғни, вахони, язғуломи, яғноби, рашти, хучанди метавонед бигўед, аммо точик нест.

Донишмандоне ҳастанд, ки русзабонанд, аммо фарҳанги точики дар мағз-мағзи эчодашон реша дорад, ба мисли Темур Зулфиқоров. Ҳамин Темур Зулфиқоров точики асил аст, аммо точики кўҳистонизодае, ки Шоҳномаро нахондаасту Абўмуслиму Сарбадорон кистанд намедонад, точик нест ба маънои комили калима.

Се сол пеш ба Душанбе ба чашни Иттифоқи нависандагон рафтам. Ҳамроҳам донишманди самарканди Аслиддин Қамарзода буд. Дар м.103-юм ба микроавтобус нишастем ва ба тарафи маркази шаҳр равон будем. Дар ҳар чо яке барои фаромадан ба ронанда мегуфт: Манаш бикун. Вожаи «манъ» араби аст, азбаски дар точики садои ҳарфи айни араби нест, халқ онро ба савти точики мувофиқ гардондааст, сактаро партофтааст. Ба ҳамин сабаб ба гўши точики шимоли хандаовар мерасад ва агар бори аввал шунавад, худ ба худ суол медиҳад: «чаро маро бикун, мегўяд?». Дар лаҳчаҳои шимол дар ин маврид мегўянд: «Мошина нигоҳ дор!» ё «Ҳаминчо истед!». Ин ба гуфтори адаби наздиктар бошад ҳам, саҳеҳтараш «мошина боздоред» аст. Забони шифоҳии адаби миллатро муттаҳид ва шеваҳои маҳалли аз ҳам чудо мекунанд.

Қамарзода бори аввал «манаш бикун»-ро шунида аз ман суол кард, ки дар ин маврид дурустараш чи бошад ва ман то расидан ба маркази шаҳр ин масъаларо ҳамачониба матраҳ кардам. Ва илова намудам, ки дар замони шўрави Турачи Атобаки аз Ҳуланд омад ва дар толори Академия маърўзаҳо хонд. Ба шеваи теҳрони сухан мекард. Ман хестам ва гуфтам, ки мо як забони шифоҳии адаби дорем, аз забони китоби каме фарқ мекунад дар талаффуз. Магар дар Эрон чунин забон нест? Ў гуфт, ки ҳаст, байни мардуми фарҳанги ва кўшид, ки бо ин забон сухан кунад ва нақлаш барои мо фаҳмотар шуд.

Дар микроавтобус дар қатори пеш чанд нафар чавонҳои хушлибоси дафтару китобдор менишастанд. Ин нақли каминаро бо диққат гўш карданд ва баъд ҳар яке дар ҳар чо, ки фуромадан лозим буд, ба ронанда «манаш бикун!» гуфта фуромад.

Устоди донишгоҳи Самарқанд Қамарзода ба рўи ман механдид. Ман ба ў гуфтам: 25 соли дароз кори ман дар Душанбе аз ҳамин иборат буд ва натича чунин буд. Ман мегуфтам, ки Шашмақом мероси умуми аст, онҳо мегуфтанд, ки не, танҳо моли шимол. Ман мехостам онҳоро ба як масчиди тибқи суннатҳои ҳазорсолаи меъмории милли биноёфта биёрам, аммо онҳо ҳар яке дар маҳалле биное ба сурати кулба сохта онро масчид меномиданд.

Хеле таассуф хўрдаам, ки аз забони адабии солҳои шўрави пайдо гардидаи пойтахт чизе боқи намондааст. Мошин ба истгоҳи театр расид ва ман гуфтам: - Расидем ба маркази Данғара!

Менталитети точики?

Баъзан фикр мекардам: доир ба ҳуввияти миллии точики дар Точикистони кунуни касе андеша мекунад?

Рўзе аз ТВТ шунидам, ки ҳамоне ки гоҳ-гоҳ мақолаҳо менавист, дар муҳокимаи зарари нонхўри гуфт: Нон - менталитети точики аст.

Ба ҳамин сабаб асоси шакароби точики аз нон иборат аст. Яъне наввад дар садаш нон. Нон ва картошка ҳар ду ҳам крахмал ҳастанд ва камтар истеъмол кардани онҳоро тавсия намуданд олимони дар он баҳс чамъомада. Аммо нагуфтанд, ки на танҳо нон балки дар таркиби ғизо ҳама гуна маҳсулоти ордигандумиро кам бояд кард.

Ҳеч кас фикр намекунад, ки одати нонхўри кай ва ба кадом сабабҳо пайдо шуд? Таомҳои точики дар асл кадомҳоянд?

Ҳеродот дар асари худ «Таърих» менигорад, ки форсҳо таомро мисли юнониён зуд намехўранд, таоми гарм, гўшти дар кўра пухта шударо кам-кам мебиёранд, аммо сабзавоту мева, кабуди зиёд дида мешавад. Ба шароби ангури майли зиёд доранд, аммо ба эътидол менўшанд ва масъалаҳои муҳимро ду маротиба аввал дар вақти сархуши ва бори дуввум дар вақти ҳушёри муҳокима мекунанд ва қарор дар вақти ҳушёри қабул мегардад.

Ҳоло табибон бар ин ақидаанд, ки маҳсулоти ордигандуми баъд аз дар меъда тамоман ҳазм шудан аз худ заҳр чудо мекардааст. Шароби сурхи ангури бошад умрро дароз менамудааст.

Дар Эрон дидам, ки ҳоло ҳам чун дар замони Ҳеродот таоми асоси кабоб аст. Гарчанде зери ҳукмронии шоҳони турк асрҳои зиёд будаанд, дар ресторанҳо таомҳои туркии хамири тамоман нест. Нонро хеле кам дар як нишаст 10-15 гр мехўранд.

Дар Точикистон бошад ба сари ҳар кас рўзе 450 гр нон рост меомадааст. Дар Самарқанд низ бисёр таомҳои дерини точикиро фаромўш кардаанд. Бо истилои арабу муғул ва қариб даҳ сол тамоман холи шудани шаҳр дар вақти истилои солҳои 1722-30 самарқандиён тарзи тайёр кардани таомҳои қадимаи точикиро гум кардаанд.

Боре дар «Фарҳанги забони точики» ба номи яке аз таомҳо - наргиси дучор шудам. Рўзе ба хонаи профессор Садри Саъдиев даромадам бо коре ва келинашон ду табақ наргисиро оварда пеши мо гузошт. Маълум, ки зинда будаасту ман намедонистам. Наргиси - ба гули наргис монанд карда пухтани таом нишони маданияти баланд аст.

Боз ҳам суол ин аст: менталитети точики дар асл чист?

Точик магар беҳунар аст?

Чумшуд ва Равшан аз TNT боз ҳам нуқсонҳои гуногунро намоён мекунанд, ба ғайри аҳмақи беҳунариро низ. Гарчанде онҳо осиёимиёнаги муаррифи мешаванд, дар Осиёи Маркази танҳо як халқ - точикон ин номҳоро доранд ва ба қавли академик Бартолд - сартҳо низ. (яъне точикҳои забонашон ўзбекишуда).

Вақте ки мо ба TNT эътироз мекунем, бо натича мубориза мекунем, на сабаб. Бо сабабҳо мубориза кардан кори оқилон аст. Сабаби асоси ин аст, ки ба чавонон дар мактабу омўзишгоҳҳо касбҳои бинокорию меъмориро то он чое, ки зарурати ҳаёти пеш овардааст, намеомўзонанд.

Бубинед, ки туркҳо ҳоло бисёр ширкатҳои меъморию бинокори таъсис дода қариб дар тамоми кишварҳои дунё иморатҳои зебо месозанд. Ва ҳол он ки ба хулосаи академики кайҳонаварди Шавкат Воҳидов системаи маорифи Туркия қафомондатар аз системаи давраи шўрави аст.

Соли гузашта дар чаҳон барои муайян кардани ҳафт мўчизаи меъмории чаҳони пурсиш гузаронида шуд ва яке аз ҳафт чой насиби Точмаҳал гардид. Муаллифи лоиҳаи он турк бошад ҳам гунбазу манорҳояш кори дасти меъмори самарқанди аст.

Точик пеш аз кўчиҳои дертар маскуншудаи ҳамсояву ҳамватанаш ба шаҳрсози оғоз карда буд ва он бе пешрафти ҳунари меъморию бинокори ба даст намеояд. Ачоиботро бинед, ки намояндаҳои ҳамин мардуми қадимтарин меъмору бинокор барои надонистани оддитарин қоидаҳои бинокори масхара мешаванд. То шамол набошад шохи дарахт намечунбад. Ин лои тар ба девори хушк часпид. Сабабҳояш камҳунари ва ва тамоман беҳунарии аксари мардикорони точик мебошад.

Агар дар асл ориёиед, дар асл мардуми шаҳрсозед, бояд омўзишгоҳҳои бинокорию меъмориатон беҳтарин дар чаҳон бошад.

Бояд, ки беҳтарин академияи меъмории милли ва донишгоҳи бинокорию меъмориро дошта бошед.

Аз ҳар як падида сабақе бардоред, ҳатто аз масхараҳои Галустян ҳам.

Он гоҳ ҳақ доред, ки суруди «Мо ориёием» ё «Точикем мо, точикем мо, точикем»-ро сароед.

Агар, ки не, даҳонро пўшед, сарро хам куне два заҳмати харонаро бикашед.

Ба фикри камина мардикори бекасбу ҳунар коргари кироя нест, ў люмпен аст. Вақте ки инсон ба дарачаи люмпен поин фуромад, бисёр сифатҳои инсонии худро гум мекунад.

Фольклор - заминаи маҳалгарои

Фольклор чист? Ба фикри ман фольклор маҳсули эчоди қисми бесавод ва қафомондаи чамъият аст. На ҳама намунаҳои он ба пешрафти фикри мусоидат мекунад. Дар илми чаҳони фольклор чузъи этнография аст на адабиёт. Дар фалаксарои ҳама бадбахтии худро аз фалак донистан мазмуни асосии матн аст, яъне барои қашоқиамон худамон айбдор нестем, роҳбарони камхирад айбдор нестанд, ҳамааш аз тақдир - аз фалак вобастааст.

Таъсири хурофот, дин, ақидаҳои кўҳнаи асримиёнаги дар фольклор зиёд аст ва ба матни сурудҳои фалаки низ.

«Ҳама чиз аз фалак вобаста бошад, барои беҳбудии зиндаги мубориза бурдан чи лозим?» - фикр мекунад шунавандаи фалак.

Дар Точикистон 10-уми октябрро Рўзи фалак эълон кардаанд. Аммо фикри Хайём пешрафта аст:

Гар бар фалакам даст буди чун яздон,
Бардоштаме ман ин фалакро зи миён.

Дар бобати он ки на ҳар чузъи фольклорро милли, точики метавон номид, боре бо академик Рачаб Амонов сўҳбате доштам. Раҳмати зўр зада исбот кардани шуданд, ки «Гўруғли» решаҳои бостонии точики дорад. Ман дар чавоб гуфтам: Қиссаи қаҳрамонҳои «Шоҳнома» дар деворнигораҳои Панчакенти бостони тасвир шудаанд, дар дастхатҳои қадимаи суғди ёфт шудаанд. Агар шумо яке аз онҳоро вобаста ба «Гўруғли» пайдо кунед, баъд бовар мекунам. Яъне агар точики мебуд, дар ягон матну тасвири бостони ё осори ягон классики адабиётамон инъикоси худро меёфт. Аммо дар байни мардуми чануб шўҳрате дорад. Бозор Собир мегўяд:

Чун дуру дароз мекашад бодаш «ҳи»
Форам бувад ин ба гўши файзободи
Гуфти, нафаси Ризои Ҳикмат бошад
Ин бод, ки месарояд аз «Гўруғли».

Ҳазор кўшиш кунед, ҳам аз осори классикон номи қаҳрамонҳои асоси Аваз ва Гўруғлиро пайдо намекунед. Мазмун ҳам туркисту тарзи сароидан бо «ҳи»-и боди саҳрои низ.

Ба ҳамин сабаб аз Яғноб то Бухоро Гўруғлисарои набуду нест, аммо Шоҳномахониву Маснавихони, Абўмуслимномахони буду имрўз низ кўшиши эҳёи он ҳаст.

Дар замони шўрави ба фольклор аҳамияти зиёд дода мешуд, зеро ба фикри Маскав халқи асосии мутамаддин дар Иттиҳоди Шўрави русҳо буданд ва адабиёти дигарҳо бояд аз сифр - аз фольклор оғоз мегардид.

Тибқи ин сиёсат ба китобҳои дарсии точики баробари Рўдакию Фирдавсии бузургу безавол бо дуторчаҳои худ шоирони бесаводи халқи даромаданд ва чойро барои классикону шеъри ноб аз чумла Фирдавси кам карданд ва дигар точики чунин мактабро хатмкарда дар пеши микрафон чумлаеро ба забони адабии шифоҳи бехато гуфта наметавонист. Агар оҳанги фалаксарои барои баъзе маҳалҳо мефорад, бигзор Рўзи гиромидошти «Фалак» бошад, аммо дар сурате ки Рўзҳои Шоҳнома, Абўмуслимнома, Ҳофизхони, Бедилхони, «Маснавии Маънави» низ бошад. Набояд гузошт, ки фольклор ба классика ва достонҳои қаҳрамонҳои афсонави чун Гўруғли бар достони Абўмуслими шикастнопазир афзалият пайдо кунад. Риояи як таносуби оқилона лозим будагист! Ҳар як чиз аз чумла бахшҳои фарҳанг мақоми аслии худро дорад. Агар онро бо қароре аз мақоми аслиаш бигиреду болотар гузоред, мақоми дигар намудҳои фарҳанг поинтар хоҳад шуд ва ин вайронии таносубро ба вучуд хоҳад овард.

Фалак ҳамчун фольклори мусиқи вижагии худро дорад ва ҳатто оҳангсозони касби ба он таваччўҳ мекунанд. Ҳунари маҳорати фалаксароии Давлатманди Хол хеле олист, аз дастоварди санъати сарояндагии точи каст.

Аммо матни сурудҳо бояд ба талаби рўз чавоб диҳад, барои ваҳдати мардум, истиқлоли кишвар хидмат кунад. Ҳоло барои ба ин мақсад муваффақ шудан хеле заҳмат бояд кашид. Он унсурҳое, ки дар эчодиёти мардуми мо ё оҳанги турки доранду ё ба назарамон бегона метобад, вижагии ин фарҳангро таъмин мекунад ва ёдрас мекунад, ки мо бо қавмҳои турки ҳазорон сол паҳлўи ҳам зистаем ва ин ҳамзисти хоҳ нохоҳ ба фольклори точик бетаъсир набудааст.

Таваччўҳи аз ҳад зиёд ба фольклори маҳалҳои худ дар озмун - азназаргузарониҳои «Бўстон» дар солҳои шўрави маҳалгароиро он қадар ривоч дод, ки беасос нест агар бигўям: фольклор заминаи маҳалгарои аст.

Мафкура ва характери точики чи гуна аст?

Мафкураи точики асосан зери таъсири «Авесто» шакл гирифтааст. Ҳеродот низ қайд мекунад, ки барои мардуми форс чизи аз ҳама нафратангез дурўғ аст ва онхо зидди дурўғ шадидан мубориза мекунанд. Дар оини зардушти дурўғ силоҳи асосии нерўи бад махсуб мешавад. Ҳеродот сипас боз қайд кардааст, ки форсҳо ҳар чизе хубе, ки дар халқҳои дигар мебинанд, зуд қабул мекунанд. Ин нукта ба пешрафти фикрии ин мардум далолат мекунад.

Афкори точикиро асосан Ибни Сино шакл дод ва ақлпарастиро ба мақоми аввал гузошт.

Дар даври Хайём се шохаи мафкура дар се шахсияти намоён падидор шуд.
Дар Хайём, ки бо асарҳои Бўали шинос буд ва ақлро чизи асоси меҳисобид.
Дар Ҳасани Саббоҳ, ки падари терроризм ҳисоб шудааст.
Дар Имом Ғаззоли, ки тарафдори исломикунонии мафкура ва зидди ақлпарастии Сино буд. Вазири бузург Низомулмулк, ки яке аз инҳоро чонибдори намекард, қурбони террор шуд.

Умари Хайём бошад ба Самарканду Бухоро омад, то ки пайравони ақлпарастии Синоро пайдо кунад.

Як даст ба мусҳафему як даст ба чом,
На кофири мутлақем, на мусулмони тамом.

гуфтааст Хайём, ки характери точикиро ифода мекунад.

Дар бораи як точикписаре, ки дар чанги Афғонистон асир афтода солҳо дар атрофи як пешвои дини будааст, мақолаи Насрулло Асадуллоев чоп шуда буд. Баъди чопи мақола ҳамон чавони варзоби ба идораи «Адабиёт ва санъат» омад. Ман ба вай гуфтам: - Наход, ки чунин инсони бузург ба ту сарпарасти кардан хоҳанду ту рад куни? Вай гуфт: - Ман ба мусулмонии онҳо бовар надорам. Зоҳиран мусулмон ҳастанд. Корҳо дигар аст. Мо бошем на даъвои исломгарои дорему на ба бачабози барин корҳои ношоям даст мезанем. Диламону корамон як аст.

Ман ўро фаҳмидам. Барои точик як будани дилашу кораш муҳим аст. Ин аз ҳамон мафкураи зардуштии «пиндори нек, гуфтори нек ва рафтори нек» сарчашма мегирад. Инро ҳамоҳанги ё худ гармония мегўянд. Ҳамоҳангии даруну берун. Зебоии зиндаги ва ё худ «Золотое сечение»-и он дар ҳамоҳангии даруну берун намоён мешавад.

Ҳини сафарам ба Эрон бо Зафари Сўфи пас аз зиёрати мақбараи Фирдавси дар роҳ ёдгории меъмории кўҳнаеро дучор шудем, ки «Зиндон» ном доштааст. Дар паҳлуи майдони он санги бузурге истода буд, чортарош, ба мақбара монанд.

Зафар ба ман фаҳмонд: Қабри Имом Ғаззоли гум шудааст, ин қабри рамзии ўст.

Сипас ба зиёрати мақбараи Хайём ба Нишопур рафтем. Дар роҳ ман фикр мекардам: Гум шудани қабри Имом Ғаззоли ва то ҳол зиёратгоҳ гардидани қабри Хайём магар худ баёнгари хислати мардум нест?

Бешак ақлпарасти меҳвари асосии мафкураи точикист. Оё мо аз васоити муассири пешрафти ақл ба дарачаи кофи истифода мекунем? Яъне масалан компьютеру Интернет.

Чашни точикона

Меҳмон Бахти ҳини сафари охиринаш ба Самарқанд дар сўҳбате гуфт, ки дар Точикистон муносибат ба гузаронидани рўзи таваллуду чашнҳо дигар шудааст. Адибони номи имрўзҳо чашни худро дар доираи маҳдуд дар хонаи худ қайд мекардаанд.

Сипас фикр кардам, ки оё хатари барҳам хурдани як маъракаи қадимаи соф точики пеш наомадааст?.

Ҳеродот дар боби авали «Таърих» навиштааст, ки форсҳо аз ҳамаи рўзҳои сол рўзи таваллуди худро беҳтар чашн мегиранд. Дар зодрўзи одами доро бошад, шутур, асп ё говеро мекушанд ва гушти онро дар қўра мепазанд. Агар доро набошанд, моли майдаро мекушанд. Дастархони чашни зодрўз фаровонтар аз дастархонҳои дигар будааст.

Қайди рўзи таваллуд инсонро ёдовар мешавад, ки ба падару модари ўро ба дунё оварда арч гузорад, оиди ки будани худ ва мақомаш дар чомеъа фикр кунад, андеша намояд, ки дар як соли гузашта чи корҳоро карда тавонист ва агар не ба чи сабабҳо. Ин ҳам як навъи чаҳонбини ва тарзи зиндагист. Дуруст, ки дар он замони қадим дар ин чашнҳо соҳибчашнро аз будаш зиёд таъриф намекардаанд, ба дурўғ роҳ намедоданд. Ва ин ба худшиносии ў мадад менамуд. Ҳоло бошад, одами муосир «комплимент»-ро фарқ карда метавонистаги шудааст ва дар чавоби таърифи зиёд бо табассуми малеҳ чавоб медихад.

Фарёди Раҳими Қубодиёни

Китоби дарсии «Назарияи адабиёт» китоби дарсии беҳтарин аст, ки натичаи заҳмати Раҳими Мусулмониёни Қубодиёни мебошад.

Ҳеч бовар надоштам, ки эшонро дар Теҳрон вомехўрам. Сафарам ба Машҳад буд ба воситаи Теҳрон. Ҳавопаймои Машҳад баъди 12 соат бояд мепарид. Профессор Мусулмониён инро шунида ба фурудгоҳи байналхалқии Теҳрон омада рост истода будаанд ва ҳамин ки аз гумруки фурудгоҳ гузаштам, чеҳраи нурониашон ба дилам сурур бахшид. Хеле кўшидам, ки ҳамин чо дар фурудгоҳ сўҳбат кунем, рози нашуданд ва ба хонаашон бурданд. Нони самарқандиро ба чашмашон молида бўсида ба аҳли байташон доданд. Аз шом то рўз сўҳбат кардем. Зиндагии хоксорона ва маоши каме доштаанд. Ҳама сарвати эшон чанд чевон китоб. Сипас саҳар ба фурудгоҳ омаданд, ки гусел кунанд ва ин чо 5-6 нафар адабиётшиносони донишгоҳҳои Теҳрон пайдо шуда эшонро миёнагир карданд. Он қадар эҳтиром ва самимият зоҳир мекарданд, ки аз обрўи баландашон дар доираҳои илмиву адабии Эрон гувоҳи медод. Вақти видоъ ду китобчаи нав чопкардаашонро ҳадя карданд, ки «Саду як андеша» ном дорад. Солҳои 1999-2000 дар Теҳрон чоп кардаанд. Дар ин китоб нуқтаҳои чолиб зиёданд, вале фарёди дили эшон ба фикри ман дар ин сатрҳост:

Дарахти миллат
Агар миллат дарахт аст, заминаш мактабу донишгоҳ, решааш шогирдону омўзгорон ва устодон. Ва мевааш - истиқлол.

Ниҳоли истиқлол
Ниҳоли истиқлоли кишвару ободи ва пешравии онро дар боғи мактаб мешинонанд.

Аз хошияи дарсҳои Устод
Ҳар фарде аз аҳли Точикистон, агар намехоҳад пеши ояндагон бо ҳуввияти шикастаи худ бадном шавад, бояд бо дасту дандон Точикистонро нигоҳ дорад. Қадами нахустин ва ҳалкунанда дар ин кори шарофатмандона - таваччуҳ аст ба мактабу донишгоҳ…

Аммо ин фарёди Мусулмониён то ҳануз ба гўше нарасидааст. Фарёди марди танҳоест дар биёбони беохир. Вагарна дар соҳаи маорифи Точикистон нақшаи ислоҳоти азиме кашида мешуд ва амали мегардид. Ва ҳар як чавони мардикоре, ки бо корҳои сиёҳи ғайрикасби машғул аст, панч панчааш ҳунар мешуд ва аз корҳои вазнину чиркин халос.

понедельник, 25 февраля 2008 г.

Чаро шердор?

Вамбери олим нест, чосус аст. Ў бо он ақидаи вайрон ба Бухоро омада буд, ки ватани аввалини мачорҳои туркнажод Бухорост. Вақте ба Бухоро омад ва дид, ки ин тавр нест, дар дилаш оташи нафрат нисбати ин мардум забона зад ва ба бадгўии точикон кўшид. Ягон олими босаводу поквичдон ба гуфтаҳои Вамбери истинод намекунад. (Нигаред оиди сабабҳои оқибмонии точикон дар асрҳои охир ба китоби Урун Кўҳзод «Точикони имрўза»).

Валерий Аҳадов бошад, аз синамогарони камфарҳанг аст, дар филми «Дарвеши ланг» чое ҳаст: танўр дар кўча. Ман эрод гирифтам, ки дар ягон чои Бухоро танўр дар кўча нест, точик оташдону танўрашро дар чои озода месозад. Тан гирифт, ки ин саҳнаро дар Хева ба сурат гирифтааст. Сипас лаҳзае буд, ки ҳангоми сар задании чонвар қассоб «Бисмиллои раҳмони раҳим» мегўяд. «Раҳмони раҳим» намегўянд дар ин маврид.

Чиро ба сурат гиранд, ба манфиати миллати мост, фикр намекарданд. Тоҳир Собировро доимо ташвиқ мекарданд, ки оиди Восеъ филме ба навор гирад. Ба назари ман Восеъ авантюрист аст. Ба муқобили лашкари таълимдидаи босилоҳи амир бо қувваи кам «бо досу каланд» чангидан авантюра аст, яъне беҳуда талаф додани мардум.

Ягон руси босавод Пугачёвро қаҳрамони Россия ҳисоб намекунад.

Чаро ҳама қаҳрамонҳои машҳури Точикистон шикастхўрдаанд ва чаро шикастнопазирҳо Абўмуслими Хуросониву Сарбадорон - Абўбакри Калави, Хурдаки Бухорои ва Мавлонозода дар мақоми шоистаи худ гузошта нашудаанд, мавзўи баҳси алоҳидаест, ки чун мавзўи қаҳрамонии Восеъ бояд тачдиди назар шавад аз чониби рўшанфикрон.

Талбак ном чавон дар Данғара дар сўхтори гандумзор ҳалок шуд. Аз ў низ қаҳрамон сохтанд. Ҳол он ки аз садҳо тонна гандум чони як кас қиматтар аст. Ақлаш намерасид, ки куштани сўхтори калон кори як кас нест. Беҳуда чони худро талаф дод.

Искандар Ҳамрокулов, ки модараш рус аст, гуфт: - Мо точикон аз русҳо фарқи каме дорем, зеро дар мо низ Иванушка-дурачокҳо зиёданд. Афандию Мушфиқии латифаҳои мо ҳамон Иванушка-дурачоканд. Ва оиди чустучўи ин образ дар насри бадеии точик як рисола нависту чоп кард, касе чизе нагуфт. Хомуши низ маъное дорад. Лоиҳаи неругоҳи Роғун дар замони шурави кашида шуда корҳои сохтмони сарбанд оғоз ёфта буд, аммо Иванушка-дурачокҳои мо оиди зарари он як мағале бардоштанд, ки зарари он мағал имрўз ба даҳҳо миллиард доллар баробар аст. Дар сафи мағалгарон садои баъзе адибони машҳур аз ҳама баландтар буд.

Рафиқ Н. яке аз рўшанфикрон не, сарвари қисме аз рўшанфикрон аст. Боре аз у пурсидам: - Қаҳрамони дўстдоштаи адабиатон кист?
Гуфт: - Дон-Кихот.

Дон-Кихот ҳамон Иванушка-дурачок аст. Барои точик шудан точикона фикр кардан лозим. Точикона фикр кардан донишмандона фикр кардан аст. Аввалин асари илми ба забони точики «Донишнома» ном дорад!

Ба оқибмонии фикрии мардум асарҳои классикон ҳам сабаб шуда метавонанд. Бигирем боби авали «Маснави»-и Мавлавиро оиди қиссаи заргари самарқанди. Ин фатализм аст. Инсонро аз мубориза барои ба даст гирифтани тақдири худ бозмедорад. Ҳама чиз аз фалақ, инсон бозичаест, - мегўяд Мавлави. Дигар ҳамин мемонад, ки ба Давлатманд чўр шуда фалаксарои куни!

Агар дар ёдатон бошад барои ба герби давлати дохил кунондани сурати шер чи қадар мубориза бурда будам. Баъди як ё ду сол дар порлумони Точикистон як занак хесту гуфт: - Мо чи хел шер? Ҳамаи мо - мурғони паркандаи нимчон.

Ягон кас ба ў эътироз накард.

Иванушка-дурачокҳо барои аз герб берун афкандани сурати шер якдилона овоз доданд.

Вақте ки ҳама корҳо бар пояҳои илми ва мантиқи қавии фикр қарор гирифт, иқтисоди кишвар ҳам пешрафт мекунад. Барои ба ин мақсад расидан Иванушка-дурачокҳо набояд чилави роҳбариро ба даст гиранд, масалан дар порлумон аксариятро ташкил кунанд.